Записки на полях соленых книг - Карен Уайт

Их глаза встретились, и на короткое мгновение Лулу стало его жалко. Она знала, что он любит Мэг так же сильно, как Мэгги любит его, и почувствовала себя так же, как в тот раз, когда видела Джимми Фонтейна на песке. Некоторые вещи навсегда остаются с тобой независимо от того, хочешь ты этого, или нет.

– Маргарет говорила мне, что ты оставляешь записки для подруги на бутылочном дереве. Не могла бы ты положить мою записку в одну из бутылок? Это очень важно. Понимаешь, очень важно, – Питер пристально смотрел на Лулу, отчего она начала переминаться с ноги на ногу. – Это для Мэгги, но сейчас она не готова прочитать мое письмо, иначе я бы попросил передать его ей. Важно, чтобы никто другой не видел письмо, поэтому я не хочу, чтобы ты прятала его в шкафу или где-нибудь еще. Дерево надежнее, поскольку все знают, что оно твое.

Лулу кивнула, и Питер, судя по всему, остался доволен ее реакцией.

– А завтра скажи ей, где лежит письмо, хорошо? Ты понимаешь меня?

Лулу понимала гораздо больше, чем смела сказать. Она снова кивнула и сжала записку в кулаке.

Питер встал и взъерошил ей волосы.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Ты умная девочка, Лулу. Мэгги очень повезло с тобой.

Он поднял свою шляпу, лежавшую на крыльце, и спустился по ступеням, но потом быстро обернулся.

– Это очень важно, понимаешь? Никто не должен прочитать письмо, кроме Маргарет.

– Я понимаю, – ответила Лулу.

Она подождала, пока Питер не уехал, а потом бесшумно вошла в дом и забралась в свое укрытие между окном и стулом. Без лишних раздумий она развернула письмо и стала читать.

«Моя дорогая Маргарет,

мне нужно поговорить с тобой и все объяснить. То, что я сделал, позорно. Но я должен рассказать тебе, почему это случилось – не для того, чтобы оправдаться, а для того, чтобы обезопасить тебя. Дай мне последний шанс – это все, о чем я прошу. Я хочу увезти тебя подальше отсюда, куда-нибудь, где мы сможем все начать снова и оставить прошлое позади.

Лулу дважды прочитала письмо перед тем, как скатать его точно так же, как сделал Питер. Она встала и застыла, словно охваченная параличом, слушая тиканье настенных часов на кухне. Она не позволит Мэгги уехать отсюда. Они с Лулу принадлежат Фолли-Бич; так было и так будет всегда. И она определенно не позволит Мэгги уехать вместе с Питером. Что-то у Мэгги внутри непременно умрет, если она узнает о нем правду, и сама мысль об этом помогала Лулу чувствовать себя более сильной, чем когда-либо раньше.

Отгородившись от внутреннего голоса, который всегда обращался к ней, когда она делала что-то, чего не должна была делать, Лулу на цыпочках поднялась по лестнице и прошла в свою старую комнату. Шторы затемнения по-прежнему были опущены, и она открыла их, чтобы стало светло.

Потом она опустилась на колени перед комодом, достала шкатулку со своими сокровищами, положила ее на пол и откинула крышку. Наверху лежала кружевная лента для волос, подаренная Питером, и Лулу ощутила слабый укол совести при мысли о том, что собирается сделать. Указательным пальцем она отодвинула другие предметы, чтобы освободить место для записки, и положила ее рядом с сережками из «песчаных долларов» и черепаховой пряжкой. Лулу долго смотрела на записку, потом закрыла ее лентой и захлопнула крышку. Она засунула шкатулку глубоко в нижний ящик комода и ушла.

Лулу прокралась по коридору и открыла дверь комнаты, которую она делила с Мэгги. Сестра лежала на кровати спиной к двери, но, судя по тому, как содрогались ее плечи, было ясно, что она не спит. Шагнув вперед, Лулу наступила на песок и увидела, что Мэгги даже не вытерла ноги перед тем, как улечься в постель. Это убедило девочку, что она поступила правильно. После смерти матери она начала понимать, что человек может вынести лишь определенное количество горя и разочарования, и еще одна раскрытая тайна может оказаться для него невыносимой.

Не сказав ни слова, Лулу улеглась в постель со своей стороны и стала смотреть в потолок и слушать, как плачет сестра. Потом она повернулась на бок и обняла Мэгги точно так же, как Мэгги обнимала ее после смерти мамы. Она не знала, как долго они лежали там, но когда Мэгги наконец выпрямилась, солнце проделало долгий путь в небе и ни у одной из них больше не осталось слез.

Глава 18

Фолли-Бич, Южная Каролина

Сентябрь 2009 года

На этот раз, когда Эмми проснулась, шаги казались совершенно реальными, и на мгновение она усомнилась в том, что спит. Быстро выбравшись из постели, она прошла в гостиную и огляделась, ожидая увидеть Бена. Вместо этого она снова услышала шаги, но они раздавались на ступеньках крыльца. В полном смятении Эмми побежала туда, распахнула дверь и едва не столкнулась с удивленным Хитом.

– Доброе утро, – жизнерадостно поприветствовал он Эмми. На нем была старая футболка с обрезанными рукавами и спортивные шорты с эмблемой университета Южной Каролины. Наряд дополняли синие наколенники из эластичной ткани и хорошие кроссовки для бега. Он удивленно смотрел на Эмми, раздумывая, специально ли она вышла его встречать?

Эмми часто заморгала, еще не вполне проснувшись.

– Почему вы здесь?

Его взгляд скользнул по рубашке Бена.

– Надеюсь, вы не собираетесь бегать в этом? Рубашка так велика, что вы можете запутаться в ней и упасть на бегу.

Слова Хита не сразу дошли до Эмми, но потом она поняла.

– На бегу?

– Да. Разве моя мама не передала вам, что я приду сегодня утром?

– Я и понятия не имела, – ответила Эмми и отпустила дверь.

– Хотите, чтобы я подождал здесь, пока вы переоденетесь, или можно войти?

– Вы серьезно, да?

Он согнул правую ногу в колене, ухватился за лодыжку и начал растягивать мышцы бедра.

– Вполне серьезно. Я подожду пять минут, а потом вернусь за вами. Не забудьте шляпу и лосьон от солнца.

Все еще слишком сонная, чтобы задумываться о том, почему она это делает, Эмми быстро натянула шорты, футболку и теннисные туфли, нанесла лосьон и прихватила из холодильника бутылочку с водой, а потом направилась к парадной двери, где Хит терпеливо ждал ее. Тут она кое-что вспомнила, бегом вернулась в спальню, взяла недавно купленный козырек от солнца и вышла к Хиту, тяжело дыша от потраченных усилий. Он посмотрел на ее теннисные туфли и нахмурился.

– Если вы не хотите страдать от боли в лодыжках, то придется завести что-нибудь более основательное.

– Если я переживу сегодняшнее утро, – отозвалась Эмми. – Напомните, почему я это делаю.

– Потому что раньше вы никогда этим не занимались. Вы не думали об этом, а может быть, вашему мужу нравилось, какая вы худая и бледная. Так или иначе, пробежка пойдет вам на пользу.

Эмми сердито посмотрела на него.

– Вы ничего не знаете о моем муже.

– Верно, – легко согласился он. – Но я немного больше знаю о вас и вижу, что вы сомневаетесь каждый раз, когда приходится заниматься новыми вещами или что-то менять. Я не критикую вас, но хочу заметить, что вы кажетесь бледной и слабой. Но сейчас вы какое-то время собираетесь жить на пляже, а у меня есть подозрение, что вы побывали там лишь однажды, и то вместе со мной. Я прав?

Эмми довольно долго смотрела на Хита, но не стала ему возражать, что он ошибается и насчет нее, и насчет Бена.

– Давайте закончим на этом и пойдем, хорошо?

Хит закрыл дверь, и Эмми заперла ее. Его пес Фрэнк терпеливо дожидался их, мотая головой в красной бандане, резко контрастировавшей с его черной шерстью. Когда они спустились с крыльца, Эмми спросила:

– Почему вы назвали его Фрэнком, а не Спотом или Ровером?

Хит ухмыльнулся.

– Я дал ему кличку в честь моего кумира, Фрэнка Ллойда Райта[32]. Решил, что если мама смогла назвать меня в честь Хитклиффа, то я имею право назвать своего пса в честь великого архитектора.

Они пересекли Ист-Эшли, спустились по тропинке со знаком, предписывавшим, что собак следует выгуливать на поводке, и вышли на почти пустой пляж. Был отлив. Одинокий мужчина с металлоискателем медленно брел вдоль края воды, держа рамку прибора над самым песком.

– Вы как-то упоминали, что ваш отец – большой знаток истории и ему нравится охота за сокровищами, – она указала на человека с металлоискателем. – Он этим тоже занимается?